СМЕХ ВМЕСТО СЛЁЗ ИЛИ НАД ЧЕМ СМЕЯЛАСЬ «САТИРА»
(60-е)
(90-летию Московского Академического театра Сатиры посвящается)
«Обыкновенный человек» (1965 г., реж. Н. Марусалова)
Тонкий и вместе с тем ненавязчивый юмор комедий Нушича пришёлся по вкусу не только публике, но и ублажил тех, кто решал у нас в стране, какую литературу можно читать, а за какую можно и схлопотать. До сих пор помню, как в одном телерепортаже из далёких 60-х на нашей границе был задержан автомобиль «Москвич», владелец которого ехал домой из-за капиталистического рубежа. Бравые, выдрессированные безликие таможенники открыли багажник машины, и обнаружили там целую библиотеку вражеских книг. Всё это крупным планом было показано по Центральному ТВ.
Так вот среди этих книг были Флеминг с серией о Джеймсе Бонде, Берроуз со своим Тарзаном, книги о рок-н-ролле ну и, конечно же «Playboy». Контрабандистам светили большие сроки. Но с Нушичем другая история. Ему, а точнее его произведениям сразу же дали зелёный свет, предварительно изучив моральный облик патриота сербского народа, боровшегося за независимость своей многострадальной…ну и бла-бла-бла. А те, кто выступал против угнетателей, нам были чисто идейно близки и генетически родственны. А ещё, если при этом, обличая тупое мещанство и нравы буржуазного общества, он в своих комедиях тяготел больше к изображению чисто национальных черт простого сербского народа, будучи под влиянием повестей и рассказов нашего Гоголя, Николая Васильевича, ну, тогда это просто дорогой наш человек.
Ещё по молодости Бранислав Нушич «заболел» Гоголем и особенно восторгался «Ревизором», правда, ошибочно восприняв эту комедию великого малоросса – как призыв к борьбе против системы царящего чиновнического произвола. Но, тем не менее, в любых, даже самых безобидных комедиях и в той, о которой мы сегодня будем говорить, не только шутки, не только юмор и не только смех, а чёткая политическая сатира, которая имеет некоторые штрихи и к советской действительности.
Отчасти, это было так.
Но давайте по порядку. В те годы Надежда Марусалова работала режиссёром на ЦТ в Главной редакции литературно-драматических программ. Список телепрограмм, вышедших под её руководством, впечатляет. Это и первые выпуски передачи «Добрый вечер», «Вокруг смеха», все выпуски «Театральных встреч», а также в содружестве с режиссёром-постановщиком Г.Зелинским и ведущим А.Белявским она работала над «Кабачком 13 стульев». Многие телеспектакли вышли на экраны благодаря Надежде Марусаловой. Форма телеспектакля «Обыкновенный человек», режиссёрский стиль, построение мизансцен – всё это напоминает «Кабачок». И здесь есть автор-ведущий. Здесь все наши знакомые паны и пани, правда, не польские, а сербские, но не менее музыкальны, остроумны и острохарактерные и сам спектакль построен на сценках между персонажами, только не за столиками.
Сюжет прост, но в простоте истинная душа. В сельском доме живёт семья Миличевичей: хозяин Арса (Б.Рунге), его жена Мария (О.Аросева), ну вы понимаете! И их дети – Душан (К.Протасов) и Зорка (Н.Защипина). Семейная парочка смеётся над и об на манер житейского деревенского юмора, типа «Среди ночи муж будит жену. - Что такое? – Зажги свечи, жена. Я вот тут подумал, а что если взять все топоры в селе, связать их и с размаху закинуть в озеро. Ото булкнуло бы. – Всё? – Да, гаси свечи ». Помните, еще была рубрика «Габрово смеётся» о смешных болгарах, а наша парочка тоже становится жертвой всяких нелепых комичных обстоятельств. Душан охотится, а Зорка увлечена поэзией некоего Домняновича. У них гостит еще и друг Арсы – пенсионер Вичентие, который мечтает жениться. И всё вроде бы тихо, мирно, по-семейному, по-деревенски, но вот появляется в доме Арсы друг Душана, некий Жарко Домнянович, скрывающийся от полиции и властей за антигосударственную (внимание!) деятельность. Душан обещает скрыть Жарко у себя в доме под чужим именем, пока всё не уляжется. Однако имя он берёт своего бывшего одноклассника, с родителями которого, как назло, очень дружны Арса и Вичентие. Арса отправляет письмо своему другу с приглашением приехать в гости, тем более, что здесь его так называемый «сын». А этот сын…этот сын немало хлопот принесёт ещё в тихую деревенскую жизнь.
Перед нами панорама сербского села, точнее то, как понимает национально сербским сама режиссёр. Я уже упоминал, что на творчество Нушича Гоголь оказал огромное влияние. И по обстановке я бы принял село за украинское. Те же хаты-мазанки под соломенными крышами с белым дымоходом, из которого вот-вот появится чёрт. Двор окружён тыном, на котором сохнут глечики, банки и бидоны. Мычат коровы, отгоняя надоедливых оводов и распугивая дворовых мальчишек, блеют козы и кудахчут куры на насестах. Развалился на солнце жирный чёрно-белый кот. Где-то раздаётся звук кузнечного молота и поскрипывая рессорами проезжает телега с сеном. Но что же именно украинского здесь, вы спросите? Сама атмосфера, отвечу я вам. Запахи, песни, разговоры и дух малороссийский. Всё пропитано и дышит украинским селом – и хата и окна и те, кто в окнах и пахнущая соломой крыша. Только вот крыльцо не наше. Панское, но не наше. И все в сербских костюмах. Но Арса и Мария – какая душа одна на двоих. Старики всегда особенно подчёркивают национальную душевность народа, его правду, мелодию ветра, гармонию сельского быта. Всегда, когда хотят описать чисто национальное в народной культуре, то всегда в пример приводят стариков – как мудрость, опыт поколений, вобравших всю древнюю историю народа и родственных корней. И, конечно же, о национальном характере говорит юмор – соль народа. А он в пьесе потрясающе мягкий, певучий, незлобный, чем-то напоминающий и наши усмішки и русские анекдоты и габровские шутки. Хотелось бы, чтобы саму интонацию вы почувствовали сами.
Только вот Борис Рунге остаётся Борисом Рунге – паном профессором, потомственным интеллигентом, больше неуклюжим и рассеянным горожанином, а если привести литературную ассоциацию, то профессором Серебряковым из «Дяди Вани» или Гаевым из «Вишнёвого сада», но никак не хозяином-барином. Мария (Аросева) хороша. Чудо, как хороша, органична в костюме селянки, какой-нибудь миловидной купчихи.
Интеллигент и простушка с претензиями на даму Света – такой необычный дуэт пройдёт свой звёздный путь через эстраду до самого «Кабачка». Они будут узнаваемы и популярны. Интеллигентность и непосредственность, ум и доброта, искромётный юмор, но не пресный, с перчинкой и огоньком – всё это началось с телеспектакля «Обыкновенный человек». И именно Надежда Марусалова дала им путёвку и забронировала места завсегдатаев и любимцев «Кабачка 13 стульев», словно на какую-нибудь Голливудскую Аллею славы. Много их, на этой Аллее, но этот дуэт – уникален. Говорят, что после смерти Бориса Рунге Ольга Аросева отказалась от другого партнера и больше никогда не выходила на эстрадную сцену. Весёлая добрая Мария не смогла изменить своему милому Арсе. Вот так и сидит на завалинке в сорочке-вышиванке и цветастом платочке, прижавшись к плечу мужа, и своей бесподобной чуть лукавой улыбкой одаривает зрителя.
Её улыбка всегда приглашает, за её улыбкой уже готова история, хочется её послушать. Образ Аросевой интересен в спектакле еще и тем, что при своей природной характерности как комедийной актрисы, ей удаётся здесь и смешить и при этом не быть традиционной стервой. Она не выглядит смешной, что уже важно. В голосе мягкость украинских задушевных песен, в манерах широта украинской души: «Здравствуй, сынок», приветствует она друга своего сына, приглашая того в дом. Умение Ольги Аросевой обезоружить зрителя своим обаянием вызывает у нас ответную реакцию приблизиться к её персонажу, ответить тем же, проникнуться или хотя бы просто заинтересоваться.
Их друг, Вичентие_ - беспокойный старичок, с искусным гримом, которым он довольно умело пользуется, чтобы играть старика и при этом молодиться, поскольку ему вдруг на старости лет взбрело в голову жениться. Такое бывает у стариков. Особенно, если они живут долгое время среди молодёжи и не хотят уступать ей ни в чём и тем более, если на момент съёмок в телеспектакле как Рунге, так и исполнителю роли Вичинтие, Раутбарту было всего-то 35-37 лет. Если бы не характерный прожигающий смоляной взгляд, я бы не сразу узнал в Вичентие профессора из «Приключений Шурика» в Гайдаевской миниатюре «Экзамен». Помните: «Профессор, может быть и лопух, но аппаратура при нём. При нём!»?
Вичентие уже стар, но так жалостливо будто обиженный пёс обнажает свою душу, кряхтя и признаваясь Зорке, что ему нужен уход, забота и вообще, он уже нашёл невесту. – У Вас же радикулит! – Нет, уже прошёл – бодрится Вичентие. Такой себе тип райкинских масок, угадывается даже покрякивания, дрожь в коленках, тембр и лукавый взгляд Райкинских старичков.
Автор с уважением относится к старикам, потому они у него неспособны предать, обмануть, они не унывают и имеют непререкаемый авторитет. Владимир Раутбарт олицетворяет именно такого дедушку. Увы, он рано ушёл от нас в возрасте 40 лет – ушёл еще один очень интеллигентный человек, с которым как всегда мы не успели побеседовать, порасспросить о многом, у которого мы не успели узнать чего-то главного о жизни, а так хотелось.
Другой основной линией взаимоотношений идёт страстная лирическая связь молодых людей – Жарко Домняновича и Зорки (Вячеслава Мельникова и Натальи Защипиной). Героиня Натальи – экзальтированная девица, белым облачком проплывающая над развешенным стираным бельём и вдоль грязного коровника с томиком стихов обожаемого ею поэта Домняновича; она заочно влюблена то ли в его поэзию, то ли в придуманный образ поэта. Она еще не решила. Вообщем, как и все влюблённые, не может разобраться со своими чувствами. Выглядит она странно на фоне быта, но живёт в своём мирке, которым и довольна. Когда Зорка встречает Домняновича, который скрывает своё настоящее имя, он приятно удивляется, что ей нравятся его стихи. Но сам Жарко поначалу ей не очень нравится. Точнее, она его не замечает. Он ведь обычный человек. Что в нём может быть интересного? «А вот Домнянович – поэт. Он и ест не так и пьёт не так как все. Он вообще Бог». Как же она романтична, облачна и наивна – ребёнок с голубыми глазками. Как будто вся чистота наивной жизни проплывает перед нами – наши мечты, фантазии, наши несбыточные детские сны. В этом вся Защипина – в этом – в её детской непосредственности.
Наталья – дочь актрисы, которая ездила с концертами во фронтовых бригадах и сама рано начала сниматься в кино.
В четырехлетнем возрасте на Наташу обратил внимание режиссер фильма «Жила-была девочка» и пригласил ее сниматься. Девочка сыграла роль Кати – маленькой блокадницы, стойко переносящей наравне со взрослыми все тяготы войны.
Спустя год, в 1945 году, Наташа снялась в роли Лидочки в детском фильме Ильи Фрэза «Слон и веревочка». Партнершей юной актрисы была знаменитая Фаина Раневская, которая назвала девочку «живым чудом».
Раневская рассказывала: «Я сначала боялась за Наташу, все актеры боятся играть с детьми: они ведь не играют, а живут, так верят в происходящее, что разоблачают любого актера, который такой веры не нашел.
Неожиданно мы подружились. Может оттого, что я вообще не умею сюсюкать и говорила с Наташей, как со взрослой. А ей было шесть! Кроха!... Она приходила ко мне в уборную и наблюдала как меня гримируют.
- Тебе интересно играть мою бабушку? – спрашивала.
- Интересно.
- А ты меня уже любишь? – снова спрашивала она, когда мне натягивали парик.
- Я тебя всегда люблю, - говорила я».
В 1949 году Наташа снялась в знаменитом фильме Ильи Фрэза «Первоклассница» и еще в паре фильмов, а потом - тишина. Возможно, именно потому, что актриса так органично вошла в детский образ и задержалась там, что вот такой отрыв от реальности и не позволил в своё время Валентину Плучеку разглядеть в ней, в её глазках, в её характере талант драматической киноактрисы. Такое погружение в образ иногда для актера бывает чревато. Еще Гоголь не раз повторял Щепкину: «Караульте сами за собой». Караулить себя – это великий актёрский дар как перевоплощения, так и безболезненного, безконфликтного возврата в себя – в свою природу, в свою органику. Возможно, Наталья духовно оставалась на уровне своих девочек, вырваться, вырасти в более сложную актрису не смогла. Плучек взял с неё слово, что она не будет сниматься в кино, пока не станет хорошей актрисой. И она дала это слово. И мне думается, зря.
Прошло много лет, уже и Плучека нет, а сколько времени упущено, сколько не сыграно, не создано, не подарено нам. Может, она не стала хорошей актрисой? Не верю.
Герой же Мельникова, влюбившись в героиню Защипиной, мучается от того, что ему приходится выдавать себя за другого. Хотя, честно говоря, особых чувств страдания я не заметил. Я не ожидал тут пыла Ромео, но актёр же должен хотя бы смотреть на объект своей страсти, когда говорит с ней. И общение несколько суховато, а само объяснение в любви, когда даже птицы замирают, а коровы не мычат, когда всё ждёт, чтобы каждое словечко долетело до уст и опустилось к сердцу, ан нет – какая-то декламация с ухмылкой. Может, по мнению автора или режиссёра так должен вести себя настоящий революционер? Может таки крутил романы с Наденькой наш Вова Ульянов. Ах, да, немного назад и пару слов о Жарко Домняновиче. Он появился в доме Арсы, внешне очень напоминающий бунтаря-студента: в косоворотке с овальным воротником и бабочке, бородкой клинышком и волосами, зачёсанными назад на лысину. Гримёр явно работал над актёром, держа у зеркала фото юного Володи Ульянова. Возможно, такой акцент спас телеспектакль. Дело в том, что по сценарию Домняновича – студента арестовывают за крамольные политические стихи и приговаривают его к 6 месяцам тюрьмы. Жарко бежит из-под ареста и появляется в доме у друга Душана.
А ещё недавно, в 1958 году в Москве на площади Маяковского поставили памятник поэту. Вскоре, около памятника начали регулярно собираться любители поэзии. Поначалу там читали стихи в стиле коммунистической романтики. Однако, очень скоро чтение стихов начало сопровождаться жаркими диспутами и дискуссиями. И стихи начали читать совсем иного содержания. В результате, против собиравшихся по выходным дням на площади Маяковского начали устраиваться облавы, провокации, сопровождающиеся обысками на дому, изъятием литературы, а в некоторых случаях (заметьте!) исключениями из институтов.
Поэтому, предложив сходство с вождём пролетариата, которого тоже ведь по молодости выгоняли из Казанского университета, создатели спектакля поменяли акценты по поводу стихов и сразу захотелось сказать словами следователя Подберёзовикова из к/ф «Берегись автомобиля»: Это нога у того, у кого надо нога. И потом, по идее за укрывательство беглого всю семейку вместе с дружками должны были бы привлечь, а тут даже в мыслях нет сообщить в полицию о том, что у них в доме скрывается преступник. Все даже рады новому гостю. Правда, все не сразу узнали, что Жарко скрывается. Ну, узнали позже, но эффекта никакого. Значит, и автор и режиссёр оправдывают Домняновича, значит наоборот, он мученик и дело его правое, если ему помогают и сочувствуют все кому не лень, а Вичентие даже пригласил его родителей в гости – праздник большой: ваш беглый сын гостит у нас, приезжайте.
Хотя, по поводу революционной тематики, на фоне всеобщей идиллии лирической комедии даже запаха какой-то политической сатиры совершенно не слышно. Нам что нужно было показать: честный парень, поэт страдает за революцию, влюбляется, пытается доказать своей возлюбленной, что он обыкновенный человек, из народа и с народом и воспевает это в стихах, от твёрд в своих убеждениях и лиричен в любви, и даже у поэта бьётся не только революционное, но и человеческое сердце, происходят забавные смешные истории на грани пикантности, путаница с именами и лицами, потом всё выясняется, более того: Жарко оправдан вдруг (хотя и не понятно почему. Но более непонятно, как можно оправдать за бегство из-под ареста? Или автор намекает на несправедливость института правосудия того времени и несостоятельность законов, которые можно вот так вот безнаказанно нарушать). В конце концов, никто не наказан, влюблённые вместе, все счастливы.
Да и сам Бранислав Нушич в предисловии к пьесе писал, что комедия «Обыкновенный человек» не претендует на то, чтобы доказать, что в одном человеке живут два человека (человек и поэт) и ведут между собой борьбу. В то время я хотел только то, чтобы дать нашему отечественному репертуару живую весёлую комедию.
Ну, мало ли что он хотел. Режиссёр увидела, а может ей и подсказали увидеть героический образ конспиратора-борца и т.д. и т.п.
В спектакле мы часто слышим слова: политика, полиция. Мельников постоянно задумчив как Штирлиц и весь мыслительный процесс озвучивается им на гора. С одной стороны, он влюблён, с другой «вообразите человека, который должен подавить в себе своё собственное я. Должен не договаривать, спорить с собой, уступить свои собственные чувства другому…». Но не слишком ли легко сам актёр относится к свой дилемме, ибо вопрос почти Гамлетовский. Ощущение, что зритель гораздо глубже здесь чувствует ситуацию и мне – как тоже зрителю во вроде бы логичной в поступках игре актёра не хватает какой-то тайны Оводы что ли, или роковой красоты Жюльена Сореля или тёмного прошлого графа Монте Кристо. Несколько не вычерченный образ получается.
Выходит, что Жарко не просто обыкновенный, а скорее неприметный человек, что не одно и то же. А так не должно быть хотя бы потому что он же поэт – человек тонкой душевной организации, страдающий, душою обращающийся к музе, к высшим сферам, оседлавший своего Пегаса. У него у самого должны быть крылья, он не должен вызвать равнодушие или просто спокойного отношения к себе, мы должны поверить, что он мучается от неразделённой любви, а не от того, что за ним могут прийти жандармы. Но это я так увидел. Вообще, очень сложно анализировать спектакли давно минувших лет, отдышавшиеся, немного пожелтевшие как старые фотографии, да еще и с таким звёздным составом. Возможно, я как тот футбольный болельщик, который во время матча по телевизору настолько эмоционален, что выпусти меня на поле, и я сам покажу профессионалам как надо играть.
Для Клеона Протасова, сыгравшего роль брата Зорки охотника Душана скорее всего этот телеспектакль один из первых. По крайней мере, в его фильмографии он вообще не значится. Однако сыграл он настоящего друга революционера, тоже высеченного из камня и стали, верного товарища с плакатным лицом строителя коммунизма. Да, судя по его ролям не только в театре Сатиры, но и в кино, нельзя сказать кем он только ни был. Был он одним и тем же: сотрудником КГБ в «Следствии ведут знатоки», председателем горисполкома в «Женском монастыре», стенографистом Сталина в «17 мгновений весны», играл также в трилогии Юрия Озерова «Освобождение» и вы понимаете, что не фашиста и далее всё то же самое. Но здесь он молод, весел, мечтает тоже о лучшем будущем и забоится о своей младшей сестре достаточно искренне, без наигрыша.
Персонаж Георгия Менглета – отец того парня, имя которого присвоил себе Жарко, появляется во дворе как таджик с дынями. Такой образ близок ему, потому что еще после ареста своего учителя А. Д. Дикого в августе 1937 года Менглет решил создать новый театр — из студийцев-диковцев. Театр, по его замыслу, негласно должен был стать «театром Дикого», а гласно — русским драматическим театром в какой-нибудь отдалённой от Москвы республике, где постоянно действующего русского театра ещё не было. В Комитете по делам искусств им предложили Таджикскую ССР. В 1937 году Менглет покинул БДТ и с группой единомышленников отправился в столицу Таджикистана Сталинабад (с 1961 — Душанбе), где они основали Русский драматический театр, в 1940 году получивший имя В. Маяковского. На сцене этого театра Менглет сыграл более 20 ролей. В 1939 году ему было присвоено звание Заслуженного артиста Таджикской ССР. Во дворе Арсы он и вправду в тюбетейке, в полосатом халате и больше даже похож на грека, который отвечал «в Греции всё есть».
Но располагает он к себе сразу, мгновенно. Моментально понимает суть вещей и вляпывается от души в интригу Душана и Жарко лишь из сердобольного желания помочь юноше. Менглет начинает жить проблемами ребят, органично шутит, но уже без своего привычного лоска денди, а по-простому, по-отцовски и даже где-то наивно. Он – жертва обстоятельств, другой бы возмутился, а он захотел вспомнить молодость, подыграть. Ой, не знаю что за молодость прошла у того, кто сейчас вступил в сговор со сбежавшим преступником, а вы видите: все понимают кто такой Жарко и все хотят ему помочь. Каждый на своём месте, при своём деле, действует вовремя и в тему. Но всё происходящее комментирует автор. Марусалова не могла обойтись без такого комментатора, потом она использует такую же роль и в «Кабачке». Здесь автор-ведущий – великолепный Юрий Авшаров.
Острые комментарии автора точны интонационно и доходчивы эмоционально. О смехе он говорит философски грустно, о масках людей порою с нескрываемым сарказмом. Потрясающе венчает он всю эту запутанную историю масок. Один выдаёт себя за сына другого. Тот другой выдаёт себя за его отца. Мать Жарко (Нине Архиповой), которая приехала не к сыну, а к своему будущему жениху Вичентие (вот так вот!) приходится выдавать себя за жену героя Менглета (это и не сложно), а Авшаров выдаёт потрясающий комментарий, которым пытается что-то пояснить запутавшемуся зрителю или персонажу и кстати сбить людей в штатском, которые на просмотре ловят каждое слово. А комментарий был таким: «Все люди носят маски. Но, только, если артист надевает на себя маску, соответствующую его роли, то обычный человек часто надевает чужую маску. В жизни роль играют одну, а маску надевают другую: любящий наживаться, прикидывается бескорыстным, тупой – мудрецом, а беспринципный - принципиальным».
Но давайте будем честными. Здесь совсем не те маски. Здесь не злой в маске доброго или лгун в маске правдолюба или предатель в маске героя. Всё гораздо мягче, человечнее, без этой остроты, все персонажи в принципе люди положительные, за кого бы они себя не выдавали, какие бы маски не одевали. Потому зритель не сжимает в волнении ручку кресла в зале, когда обман раскрывается, потому что обман то в локальном масштабе, на понюшку табаку, без вреда, а лишь для потехи. Мы просто смотрим, как хорошие люди играют других хороших людей в масках третьих хороших людей. И нам хорошо.
Все маски будут сброшены в конце спектакля, но не будет смысла все распутывать. Незачем. Все и так счастливы.
ЭПИЛОГ
Вот этим «Все и так счастливы» я и завершил рассказ о спектаклях театра Сатиры. А потом задумался: ну хорошо, что все счастливы. А в чём же была соль сатиры? Где её разящее копьё с ядом безжалостной критики и где тот трибун, обличающий гневным ёмким словом язвы и пороки несовершенного общества? Почему не наказан мерзавец и не возведён на пьедестал герой? И собственно говоря, вопрос Чему смеётесь, остаётся открытым. Чем закрывать будем? Вот сколько вопросов.
Пусть я покажусь не оригинальным, но отвечу вопросом к вам: Когда вы, сидя в зале или перед экраном телевизора, смотря комедийный спектакль или телеспектакль, начинаете смеяться над проделками героев, смешными ситуациями, да и просто над своими любимыми актёрами с «заразительными нервами» по выражению В.И. Немировича-Данченко, вы в это время задаётесь вопросом: а что здесь, собственно говоря, смешного? Нет? Вот и всё.
Задача режиссёра поставить спектакль в духе времени, без явной крамольщины и идейно обоснованным. А если он получится еще и смешным для зрителя, так это только прекрасно. В то время театр, когда вопросы о героическом подвиге сталеваров или шахтёров, о гражданском пафосе, о месте личности в советском обществе уже просто стояли поперёк горла, выдаёт пьесы, которые ненавязчиво вызывают смешную реакцию, значит, чего-то театр добился. Ведь просто так человек смеяться не будет. А объяснить природу возникновения реакции смеха бывает просто невозможно. Так же, как нельзя предугадать в каких местах будет какая реакция. Это возможно было только в речах наших правителей на съездах, когда рассаживали специальных людей в зале, следивших за речью генерального секретаря и после определенной паузы они давали отмашку своего сектору и народ аплодировал. А в театре не получится. Зритель смеётся там, где ему смешно. Другое дело, что сегодня в этом месте он смеётся до слёз, а завтра нет или наоборот – то, что вчера ещё казалось ему не смешным, глупым и нереальным, сегодня преодолевает барьер и проникает в эмоциональный центр нервной системы зрителя и вызывает ливневый шквал смеха. А кому-то надо и 2 и 3 раза, чтобы реакция ожила, реанимировалась. Ему просто надо больше времени на подготовку к нужному восприятию и с точки зрения литературной, интеллектуальной, культурной подготовки. Мысль должна дойти до него не только к мозгу, но и к сердцу. Если смех доходит до мозга, а дальше никак, начинаются мучения, порою непонимания, порою неприятие. В любом случае, мозг вопринимает юмор критически. Если смех доходит до сердца, то обычно он веселит и никакой мозг со своим: а что тут смешного, нипочём. Правда, мозг сердцем могут взаимодействовать, если смешное через мозг всё-таки проникло, просочилось к сердцу, тогда это смех осмысленный, ироничный, умный и логичный. Но и это не так. Самый важный смех – это смех самокритичный. Вот такой смех чётко попал не в мозг и не в сердце, а в самую душу, разбудив совесть. Иной раз зрителю надо найти ассоциации происходящего с его собственными жизненными ситуациями и переживаниями их, найти похожих типажей раскрытых на сцене характеров и в своём реальном окружении и тогда реакция будет двойной, потому как он будет представлять того, над кем смеётся. А если узнает и себя, то реакция может и утроиться, правда, возможно в другую сторону, что тоже неплохо – для воспитания совести. У каждого смеховая реакция будет исходить из того очага, который наиболее сверхвозбудим к такой реакции, будь то мозг, сердце или же совесть.
Только не надо выпытывать у человека почему ему смешно. Иначе, если он начнёт объяснять вам что же в шутке смешного, он скнснет и станет похожим на героя одной из миниатюр Григория Горина о том как пациент пришёл к врачу с повязкой на ноге, доктор у него спрашивает: что же у Вас болит? – Голова. – А почему повязка на ноге? – Сползла. Автор ходил с этим анекдотом по редакциям и никто не соглашался его печатать, потому что не понимали что же тут смешного. В конце концов он нашел редактора, который внимательно отнёсся к рукописи. Когда автор рассказывал ему свою историю и что никто не понимает смешного зерна в шутке, они оба долго смеялись над редакторами, не имеющими чувства юмора. Затем, когда они успокоились, редактор похлопал автора по плечу и по-дружески спросил: Ну, а мне-то Вы скажете, что же на самом деле болело у пациента? – Голова. – Ну а чего ж повязка-то оказалась на ноге? Вот так.
Зритель смеётся – и уже хорошо. А.Д. Папанов считал смех в зале огромным достижением, а для театра Сатиры главнейшим для актёра и считал для себя спектакль удавшимся, считал, что разговор со зрителем по душам сегодня состоялся.
Я тоже буду очень рад, если и ваш душевный разговор с персонажами этих спектаклей состоится. Говорят, что юмор имеет сиюминутную жизнь, что он имеет свойство старения и то, над чем смеялись 50 лет назад, сегодня уже неактуально. Смех 60-х и смех 2000-х. Так ли уж мы смеёмся не над тем, не тому и не о том? Давайте, вкратце разберём о чём эти 3 спектакля.
В «Обнажённой со скрипкой» английский интеллигентный юмор. В принципе, спектакль о шарлатанстве в искусстве, литературе, живописи. И более того, если эти шарлатаны стали уважаемыми, почитаемыми и знаменитыми людьми именно в том виде деятельности, к которой они не имеют никаких способностей. Потому Джейкоб и боится ниспровержения с Олимпа тех, на ком он нажил состояние. А раскрыть обман – это подвергнуть проверке всех тех, кто разными способами сел не на своё место, поступил не в тот институт и занимается не своим делом. Вот вам и сатира, а если это обыграть с юмором да ещё с помощью любимых актёров, то это еще и смешно. Актуально ли это? Мне кажется, безусловно.
«Наследники Рабурдена» - казалось бы лёгкий французский водевиль, но сколько современных типажей в комедии остробытовых проблем общества. Деньги…деньги…деньги. Всё это на примере одной семьи. Родственники превращаются в настоящих скотов, а друзья теряют совесть, когда речь идёт о наследстве. Сколько родственников сразу появляется у того, стоит ему купить дом где-нибудь в Сочи. Где же вы раньше были? Сюжет почти классический, о лицемерии человеческом. Мольер заставлял Аргона притворяться умершим, чтобы он мог понять как и кто его любит, узнать цену их отношения. Золя заставляет Рабурдена прикинуться покойником, практически по той же самой причине. Если тема была актуальна при Мольере, потом при Золя, при Плучеке, то неужели сатира и юмор проделок Рабурдена с армией его родственников и друзей не затронут и современного зрителя? Сходите в Малый театр, например и послушайте, почему так смеётся зал. Знаете, почему? А на сцене Вячеслав Езепов играет Рабурдена.
«Обыкновенный человек» - обыкновенная история об обыкновенном человеке, лирична и поучительна. На протяжении всего спектакля почти всем персонажам приходится выдавать себя за других людей по разным обстоятельствам. И дело режиссёра придать пьесе либо характер обычной игры в «кошки – мышки» либо создать остроту обличительной сатиры против лицемеров и лгунов. В театре Сатиры маски и смешны и сатиричны, они таинственны и вместе с тем узнаваемы нами в жизни. Человек носит маску, но я убеждён, что искренний смех в зале срывает любые маски и зритель как ребёнок, у которого нет никаких масок, обнажён и готов разумом, сердцем и совестью реагировать на всё происходящее открыто и от всей души.
Смейтесь на здоровье. Смейтесь потому, что вам смешно.
|
