Поистине странная и великая судьба этой величайшей комедии 19-го века в России на сцене русских театров. Странность в том, конечно, что после личного вмешательства Его Императорского Величества, государя Николая I, пьесу, обличавшую самоё правительство, разрешили и сразу же приступили к репетициям в Санкт-Петербургском Александринском театре в 1836 году.

Странная же реакция от прочтения "Ревизора" возникла уже в самом начале репетиций. Мнение актёров разнилось противоречиями, ведь с одной-то стороны тема пьесы более чем щекотливая и любая фраза - насмешка над чиновничеством, над властью, а с другой стороны, эта самая власть как-раз пьесу не только жалует, но и царь настоятельно рекомендовал своим придворным в виде наказания и поучения, посетить театр: "ну и пьеска! Всем досталось, а мне - больше всех!"

Актёры не понимали комедийность "Ревизора", отчего так восхищались и что вообще хорошего и полезного находили в ней Пушкин с Жуковским на первом прочтении автором в доме Жуковского в конце 1835 года. Однако, сыграли.

Премьера "Ревизора" состоялась 19 апреля 1836 года в присутствии Императора с наследником, которые хохотали от души.

Реакция же остальной части публики - недоумение. Вспоминал присутствующий на премьере П.В. Анненков: "Недоумение возрастало с каждым актом. Публика слышала со сцены такое, от чего содрогалась и единственное, что её успокаивало как-то, было предположение, что играют всё-таки фарс, не имеющий ничего общего с реальностью. Однако, уже в 4-ом акте смех был робким, аплодисментов почти не было. Но напряжённое внимание, судорожное, усиленное следование за всеми оттенками пьесы, иногда мёртвая тишина показывали, что происходящее на сцене захватывало сердца зрителей. После 5 акта недоумение перешло во всеобщее негодование избранной публики." Вы можете себе представить, чтобы такой ажиотаж охватил пьесу какого-нибудь современного автора, поставленную где-нибудь в Московском МХАТе? Вряд ли. Может, потому что среди современных авторов нет гениев, которые чётко бы уловили суть жизни общества, уловили бы, облекли в острую форму выражения, вывернули бы наизнанку неугодную правду и поставили бы перед зрителями зеркала: вот мол, смотрите! Увидели что-нибудь новенькое? Может быть...может быть.

Но что кричали тогда? А вот что: "Это невозможно! Клевета и фарс. Таких чиновников, таких характеров попросту не бывает, автор всё выдумал. Почему мы должны слушать, смотреть и верить в эти Гоголевские небылицы?" А и правда, почему? Разве бывают такие городничие - взяточники и казнокрады, уверенные в своем праве использовать административную власть в личных интересах, городничего, который проповедует только один лозунг нашей российской бюрократии: "раз нет чиновника без греха — значит, всякого, будь он хоть губернатор, хоть «столичная штучка», можно «купить» или «обмануть». Конечно, таких не бывает. Или таких, как почтмейстер Шпекин, вскрывающий чужие письма только от того, что страсть как хочется узнать что там пишут и как там люди живут? Конечно, таких тоже не бывает, копающихся в грязном белье и подглядывающих в замочную скважину чужих отношений. А такого судьи? Он не взяточник, нет! Он берёт лишь "борзыми щенками". Или такого чиновника-оборотня - попечителя богоугодных заведений, Земляники тоже не бывает? Помните его ставшие классическими и разошедшиеся в народе фразы: "больные у нас выздоравливают как мухи" или "если пациент умрёт, так и так умрёт, а если выздоровеет, так и так выздоровеет."

Конечно, таких персонажей было пруд пруди по всей России и Гоголю всегда было важно точнее описать тот или иной образ, он весьма переживал по поводу любой неточности в характере изображаемых лиц, от того был крайне недоволен игрой Дюра (Хлестакова). У Дюра он сделался просто обыкновенным вралём, клоуном, шутом. "Неужели и в самом деле не видно что такое Хлестаков? Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжёт и уже сам верит тому, что говорит. Он развернулся, видит, что все его слушают и оттого становится развязнее и чувствует себя свободнее." (Кстати, по себе знаю, ведь все мы немножко Хлестаковы). Гоголь настолько чётко и подробно прописывает характеристику каждого персонажа, что это вызывает неподдельное удивление и подозрение, что сами герои откуда-то и с кого-то списаны. Николай Васильевич божится, что нет. Наоборот, утверждает, что пишет многих своих отрицательных персонажей с себя самого, тем самым изгоняя собственные негативные черты характера изнутри. Может быть....

Но образ Хлестакова для Гоголя это не просто образ случайного заезжего молодого человека, которому просто "чертовски" повезло. Гоголевский Хлестаков - это прообраз мощнейшей стихийной силы, с появлением которой всё вокруг ломается, вертится, рушится и переворачивается и весь этот стихийный процесс движется по законам какой-то чёртовой логики. Многое и вправду нелогично в "Ревизоре". И самым главным алогизмом является сама вера чиновников в то, что приехал ревизор. Один из лидеров реакционной журналистики Булгарин утверждал: "Любой бы писарь в уезде разгадал бы такого псевдо-ревизора. Какой грязный, двусмысленный цинизм - уши вянут." Сразу же хочется ответить этому критику словами друга Гоголя, А.С. Данилевского, который вспоминал, что как-то пришлось Николаю Васильевичу ехать со своим однокашником по лицею Иваном Григорьевичем Пащенко из Киева в Санкт-Петербруг и они по дороге решили разыграть истинную комедию в духе "Ревизора", чтобы на практике проверить реальную состоятельность комедии. Так вот. Его друг раньше подъезжал к каждой станции и повергал в суматоху всех и вся, восклицая: К вам едет ревизор и он ох какой строгий. Гоголь подъезжал, напряжение нарастало и начальник станции читал у него в подорожной не "адъюнкт-профессор", а не меньше чем "адъютант Его Императорского Величества". Страх....Вот оружие, мощнее которого нет ничего. Велик страх - русский страх перед чинами, перед властью. Русский народ вечно ощущает свою вину, вечно сгибается перед власть предержащими....

Вот она - истинная репетиция "Ревизора", без фальши и с искренней ложью. А господам актёрам, как говорил Гоголь, надо уметь лгать: "Они воображают, что лгать значит просто нести болтовню. А лгать - значит говорить ложь так естественно, так наивно, настолько приближённо к истине, говорить так, как можно говорить одну истину; и здесь-то заключается всё комическое лжи." Много было непонятого между автором и первыми актёрами, много было ажиотажа вокруг самой комедии, была еще премьера в Москве с Щепкиным и успешная премьера, надо сказать. И там люди, смотрели пьесу, при этом щурились, отворачивались, бранились и разумеется, кричали: Да нас таких нет! И можно было автору только радоваться, ибо видишь, что достиг цели. Но это будет потом, а я лишь попытался описать самые первые шаги, робкие и неуверенные шаги младенца по шаткому пути славы к сцене, с которой он не сходит до сих пор....