В ЗАЩИТУ АКТЁРОВ АЛЕКСАНДРИНКИ - ОНИ ПИСАЛИ ДЛЯ ТЕАТРА - Каталог статей

17 октября 1896 года в Санкт-Петербургском Александринском театре состоялась впервые премьера пьесы "Чайка".
Премьера состоялась, но "шлёпнулась и провалилась с треском. В театре было тяжкое напряжение недоумения и позора. Актёры играли гнусно, глупо." Так писал Антон Палыч своему младшему брату Михаилу на следующий день.

Да, вот так случилось - провалилась гениальная пьеса, которая перевернула всю систему отношений театр - литература, театр - зритель, актёр - режиссёр и где? В культурной столице России, в городе, куда стремились учиться, творить, где работали Гоголь, Пушкин, Жуковский, в столице науки и поэзии, в столице революционного духа и свободы мысли. Но так ли уж был неожиданным и не прогнозируемым "провал" пьесы великого драматурга? Пару слов об этом, чтобы вас долго не задерживать.

Прежде всего, надо сказать, что поиск новых тонов, новой формы самовыражения, отход от рутинных шаблонов и избитых штампов приобрёл к тому времени свою актуальность среди молодых драматургов, однако театральных заправил интересовали не новшества, а касса. Многие талантливые пьесы так и не увидели свет рампы лишь из-за своей несценичности или, как бы мы сейчас назвали их - неформатности.

"Чайка" относилась именно к таковым, а следовательно существовала реальная опасность, что пьеса будет неправильно понята прежде всего актёрами, а потом уже и зрителями. Где же Вы были, глубокоуважаемый Антон Палыч? Где была Ваша поддержка, правильное слово в нужный момент? Где вы были, когда надо было рассказывать, помогать раскрывать характеры своих персонажей господам актёрам, быть указателем на перепутье сложных житейских и любовных взаимоотношений между героями?

Вы нужны им были в самом начале - на считке пьесы. Именно тогда все акценты могли бы быть расставлены верно, Вы ведь так и поступили, когда читали свою первую пьесу "Иванов" здесь же и актёры уловили, поймали все мотивы, переходы и смогли правильно развить свои образы как в личностном плане, так и в плане существования в сложных рамках самого сюжета.

Кто же читал "Чайку" актёрам в первый раз? Суфлёр Корнев. Браво!
А кто ставил эту премьеру? Некто Евтихий Павлович Карпов - бывший пахарь, бывший юнга, бывший ссыльный каторжный, бездарный режиссёр, так нелюбимый Вами, Антон Павлович. Брависсимо! И Вы знали это....

Помимо непонимания пьесы актёрами было еще одно обстоятельство, с самого начала задавшее неправильный тон всей подготовки премьеры. Дело в том, что в это время проходил бенефис комической актрисы Е.И. Левкеевой в честь её 25-ти летия творческой деятельности. И для своего юбилея бенефициантка выбрала именно "Чайку". Нашла что выбрать. Зритель пришёл смеяться....он и смеялся....Когда смеются над водевильными пошлыми шуточками фигляров - это понятно. Но когда смеются в самые драматические моменты монолога Нины Заречной в исполнении Веры Комиссаржевской, чуть запутавшейся в коленкоровой простыне или во время напряжённых выяснений отношений между Раневской и Тригориным, это знаете ли....Чехов писал: "Я видел из зрительной залы только два первых акта своей пьесы, потом сидел за кулисами и все время чувствовал, что «Чайка» проваливается. После спектакля, ночью и на другой день, меня уверяли, что я вывел одних идиотов, что пьеса моя в сценическом отношении неуклюжа, что она неумна, непонятна, даже бессмысленна и прочее и прочее".

Автор, правда, приезжал на 3 последних репетиций, но существенных замечаний не высказывал. То ли от того, что поздно уже было что-то менять, то ли по другим причинам, но настроение у актёров явно падало, хотя они и старались как могли.
Были отдельные яркие выступления, но они всецело были основаны на чистом таланте актёров, а вот единого ансамбля, единой идеи, тонкого понимания взаимоотношений, мотивов поступков персонажей не получилось.

Известная в то время писательница С.И. Смирнова-Сазонова писала: "Одного из лучших наших беллетристов, Чехова, освистали, как последнюю бездарность. Публика была какая-то озлобленная, говорила, что это чёрт знает что такое, скука, декадентство, что этого даром смотреть нельзя, а тут ещё деньги за это берут. Ума таланта публика не разглядела. Акварель ей не годится. Дайте ей маляра, она поймёт. Самый треск этого провала на сцене, где всякая дрянь имеет успех, говорит в пользу автора." В газетах же на следующее утро с каким-то злорадным торжеством объявлялось о провале "Чайки", как будто "поймали волка, который до поимки его задрал много скотины".

Провал «Чайки» был для Чехова тяжелейшим ударом – была осмеяна и освистана пьеса, утверждавшая отказ от рутины, штампа, прокладывающая новые пути в искусстве.
Однако ближайшее будущее показало, что это был провал не «Чайки», а старых, рутинных, отживших свой век театральных традиций, против которых решительно выступал Чехов в своей пьесе, и, что было решающим, - самой своей пьесой, её новой поэтикой, требовавшей коренных театральных реформ. В скором времени эту реформу удалось совершить К.С. Станиславскому и В.И. Немировичу-Данченко, создателям Московского художественного общедоступного театра.
Своей триумфальной премьерой 17 декабря 1898 года Художественный театр реабилитировал чеховскую «Чайку».