Здравствуйте, Гость! Мы просим вас войти или зарегистрироваться у нас на сайте.
Но если вам не охото регистрироваться вы можете воспользоваться формой
Быстрой регистрации
Я никогда не видел Леонида Броневого в каких-либо главных ролях - ни в кино, ни в театре. Но и проходным актёром эпизода его никак не назовёшь. Он, я бы сказал, то связующего звено в любом фильме или постановке, без которого цепь распадётся. Он - закваска, без которой пиво получится не того вкуса, он - соль к мясу или сахар к чаю. Он задаёт и вкус и стиль и тон любому действу: будь то импозантный пафосный интеллигент Велюров в "Покровских воротах" или же Яичница из "Женитьбы" Захарова - спокойный, рассудительный и категоричный в суждениях старик или....перечислять можно долго, но одно можно сказать: во всех ролях он жил как и в жизни: Скромно, Категорично и со Вкусом.
Относительно такого Мюллеровского девиза, надо сказать, что это не пустые фразы и имеют к Леониду Сергеевичу непосредственное отношение. Он вспоминал, как в глубоком детстве, когда ему было 3 года, его отец повел Лёню в кино на зарубежный фильм "Человек-невидимка". Этот фильм потряс его до самого основания, особенно сцена, когда по снегу бегут следы, а человека не видно и кто-то начинает бить по следам палкой, после чего появляется кровь...капли капают на снег, одна, потом несколько, потом много крови и сквозь кровавый муар проступает лежащее на снегу забитое тело невидимки....Броневой заболел после этого (представьте себе на детскую психику такой фильм!), и после этого он понял для себя: "Не выделяйся в жизни, не высовывайся, будь как все и вместе со всеми". А то, что закладывается в нас в детстве, как правило остаётся на всю оставшуюся жизнь...
На всю жизнь также он запомнил и слова своего режиссёра с Малой Бронной, Анатолия Васильевича Эфроса, который учил: "Есть моменты, когда ты обязательно должен уйти в тень —
на сцене, и, следовательно, в жизни. Это вопрос большой деликатности
и большой культуры. Надо давать от себя отдохнуть зрителю и это всё, ой как трудно для актёра." Хотя, это прекрасное ощущение: находишься немножко в стороне, следишь за всем,
произнесешь чудесную короткую фразу — как, скажем, в роли Дорна
в «Чайке» — и опять в сторону. "Чайка" Захарова - любимейший спектакль Броневого. Глядя на работу артиста в этом спектакле, хочется
сказать банальное «это – Чехов», с его обезоруживающей простотой и внутренним
лиризмом, с болезненной реакцией на все живое, тщательно замаскированной
внешней невозмутимостью, с укоренившейся апатией и неожиданно взрывным
всплеском чувств. Скупой на жесты, слова и выражение своих мыслей и
переживаний, Дорн Броневого с самого первого появления на сцене
приносит с собой ощущение неминуемых маленьких жизненных трагедий героев
спектакля. И более того, трагедии всей человеческой жизни в целом…
В «Чайке» значимой величиной спектакля кроме
актерской индивидуальности становится личность самого Броневого, его непростая
творческая судьба. Роль и актер в какие-то моменты сливаются в единое
целое, и рождается емкий, глубокий и удивительно привлекательный образ
человека, который знает о жизни нечто большее, чем мы с вами. А главное,
принимает ее такой, какая она есть… Как рассказывал сам Леонид Сергеевич: "Моя жена сказала, что если Захаров поставит "Чайку" - самую загадочную, самую сложную комедию Чехова, которая в своё время провалилась в Питере и Антон Палыч от этого страдал и считал себя плохим драматургом, он - гений, если сделает это. Захаров СДЕЛАЛ. Мы возили "Чайку" в Японию. А там вообще многие любят и знают Чехова. Сыграли мы первый акт - тишина. Странно, подумали, может все ушли. Выглянули из-за кулисы - нет, сидят все тихо-тихо, еле дышат и полный зал людей". Каждый свой спектакль, а именно свой выход на сцену сам Броневой называет маленьким боем со зрителем: "Это трудно объяснимо. Сидит в зале тысяча человек, и среди них обязательно
какое-то количество людей настроено негативно. Зачем они приходят?
Не знаю. Но ты очень хорошо чувствуешь этот настрой, пусть он исходит
и от одного человека. Ставить заслонку нельзя — тогда твоя энергия
перестанет идти в зал." Вот и происходит такая борьба - кто кого. "Из тысячи сыгранных спектаклей,может быть, два или три
приближаются к чему-то такому... И ты доволен. А остальные не приносят
радости. Почему — непонятно. За всю историю театра никто так
и не объяснил, в чем причина провала второго спектакля. А в 99 процентах
случаев — это так. Ни один социолог, никто. В зрителях? В партнере?
В погоде? Собирается зал, слушаешь, как они там шумят, — ты уже просто
по этому шуму знаешь, что сегодня будет плохой спектакль, точно."
Не знаю, как там бой с залом, но Леонид Броневой,
по-моему, обладает такой притягательной силой, сразу располагая собеседника к
общению, будучи кстати, человеком нелюдимого темперамента. Но такая нелюдимость
не от человеконенавистничества, а от требовательности к себе и к людям, иногда
рождающей жёсткую категоричность в суждениях. Скажем, он не любит людей милых -
"я им не верю. Мне гораздо приятнее человек мрачный, пусть
он даже мне что-то грубо скажет. Людей, постоянно улыбающихся, хочется
спросить: если тебя разозлить — какой ты будешь? Боюсь, хуже, чем
грубый."
