Здравствуйте, Гость! Мы просим вас войти или зарегистрироваться у нас на сайте.
Но если вам не охото регистрироваться вы можете воспользоваться формой
Быстрой регистрации
Как всё-таки трогательны и удивительны письма Евгения Павловича к сыну Андрею. Поневоле задумешься: вот бы мне такого отца. "Помнишь, ты сомневался, надо ли мне играть Иванова,
Смоктуновский, мол, играет и ты - как это понять? Теперь уже, когда спектакль
сделан, хочу объяснить тебе кое-что не про себя, конечно, про Иванова. Иванова
чаще всего представляют этаким героем, непонятым гением. Как же! Такое
бунтарское прошлое - впереди эпохи; женщины из-за него страдают, и, наконец,
отчаянный протест - сам себе пулю в лоб. Все складно, но... на поверхности.
Когда Чехов написал пьесу, ее считали умной за то, что в ней угадана
"физиономия поколения". Таких, как Иванов, много - вот в чем
разгадка, ничего выдающегося здесь нет. И трагедия Иванова - трагедия
внутреннего разлада это не катастрофа одинокой личности, но беда целого
поколения. Немирович-Данченко очень точно назвал Иванова "безвременным
инвалидом". Я за то, чтобы понять героя в его историческом контексте.
Что же тогда было? О чем болело чеховское сердце? Восьмидесятые годы прошлого
столетия трудные годы безвременья, застоя. Как это выглядело в жизни:
запрещения, ссылки, расправа - власти сурово отвечали на удары шестидесятников,
закрутили все гайки, задушили всё живое, мечты и надежды отменили, запуга-ли,
унизили, разобщили людей. Теперь пойми психологию Ивановых. Когда время и
революционные ветры призывали их в строй, они были молодцы, но в удушливой
атмосфере реакции, когда ясность действия ушла, они движутся по инерции на
холостом ходу. Они говорят, обличают, они но приемлют действительно-сти, но и
ничего не делают, чтобы ее изменить. Безвременье рождает "порядочного обывателя". Если
ты вышел из игры, ты - обыватель. Ум не оставил тебя, способность критически
видеть и мыслить сохранилась, взгляды не переме-нились, но время вышибло тебя
из действия, невыносимо трудно стало сохранить себя. Чем, собственно, Иванов
лучше этой пошлой публики в гостиной Лебедевых? Тем, что он видит их низость, и
только-то? А что он им противопоставляет? Слова, слова, одни слова!.. Поэтому в спектакле мой Иванов стесняется слов, ощущает
ложность этого словесного протеста. И я начинаю говорить неохотно, всякий раз
думаю, а не помолчать ли мне, а то всюду свое мнение, свое слово - смешон,
право. Мой Иванов явно избегает общения, придет к Лебеде-вым и стоит в стороне,
отвечает односложно, стыдится болтовни, боится, что Шурочка что-то другое видит
в нем, ошибается. Впрочем, иным, кто не пережил истины действия, и слова
кажутся действием. Поговорили в гостиной смело, дерзко, умно - и довольно, по
нынешним временам довольно. И горько видеть: то, что было идеей, становится развлечением.
Перед Ивановым откры-вается эта перспектива: поправятся с новой женитьбой дела
в имении, поправится настроение. Шурочка станет ловить каждое умное слово, а
Иванов, мыслящий человек, станет заполнять пустоту словами. Кажется, он это
себе представил: "Я подумал". Потому и пулю в лоб. И тут очень важно "как", никакой эффектности,
никакого вызова. Мы не подаем в спектакле выстрел Иванова как акт мужества,
недоступный другим, всем. Мне кажется, что Иванов это делает для себя, не найдя
выхода, он в смерти ищет освобождение от пошлости, обступивший его, от своего
бессилия с ней бороться, от нелепостей и неумения объяснить себя людям. Иванова блестяще играл Бабочкин, прекрасно играет
Смоктуновский. Но наш Иванов - другой.
Если сыграть Иванова без веры
в уникальность его натуры и достоинств, если не считать, что все женщины, а не
только Сарра и Шурочка, должны страдать при виде такой шевелюры и стати, а
допустить, что женщинам тоже душно, невыносимо в среде интеллектуальных и
нравст-венных уродов и оттого они бросаются к Иванову, чувствуя, угадывая в нем
свет иных времен, и им всего лишь предстоит понять его несостоятельность
(конечно, Сарра другое, у нее были основания обмануться, а Шурочка по
молодости, незрелости своих суждений о людях), то тогда, согласись, играть
Иванова может не только Смоктуновский, но и любой другой артист, и я тоже.
Убедил, нет? Окончательно, надеюсь, убедит спектакль".
Как всё-таки трогательны и удивительны письма Евгения Павловича к сыну Андрею. Поневоле задумешься: вот бы мне такого отца. 
